не демобилизовали.
Проститутками были немки. Они брали консервами и галетами. А польки! В Шаркошине муж подкладывал свою жену! Там у меня был эпизод. Приходят ко мне и говорят: «Пошли комнату смеха смотреть». Приходим в дом, а это бардак. Здоровая комната, разделенная на две части перегородкой. В перегородке проделано окно, занавешенное. Ты туда голову просовываешь и видишь маленькую комнату, обитую бархатом, керосиновая лампа и патефон играет. В этот момент твою голову зажимают так, что ты ее не вытянешь. И вот занавески распахиваются, и на тебя движется здоровая голая женская жопа. Человек крутится, а вырваться не может, а она все ближе и ближе. Потом бах. Свет гаснет. Хомут распускается и все. Вот так туда водили по очереди. Но меня поставить постеснялись: я командир. Посмеялись. Немки, да… Пока их не вывезли, и насиловали и так. Я комендант Шанттенбурга. Иногда заходишь в дома. Они ложатся и ноги задирают. Елки-палки! Потом наши москвички приехали, добрые. То же самое началось.
В ГМЧ женщин не было. Одна-единственная – жена командира дивизиона, она же фельдшер.
Вши были?
Вши были первые два года. Мы играли во «вшанку» на 100 грамм. Лист фанеры, в центре которого рисуют круг. Достаем по вше, сажаем в центр круга, и какая первая пришла к границе, тот и выиграл. Вот она перед самой чертой… осталось только лапой переступить, а она – раз, и замерла, другая ее обогнала! Ее сразу к ногтю! А если выиграла – ее в спичечную коробку, химическим карандашом задницу пометить. Это уже супер!
Во второй половине войны, если вошь в бане нашли – перемываться заставляли. Тогда же стали использовать мыло «К». У немцев порошок был вонючий, и все равно они вшивые ходили! Когда они отступали, в их блиндаж залетишь – опять наберешься и опять выводить.
Когда было труднее всего воевать?
Труднее всего под конец войны, когда захотелось живым остаться.
Интервью и лит. обработка А. Драбкин
Пануев Александр Филиппович
До войны было в армии 2 миллиона лошадей, вся артиллерия была на конной тяге. Обоз стрелкового полка. Медицина. Все на лошадках, как в Гражданскую. Только в ходе войны, когда нам американцы подбросили «студебеккеры» и «Доджи», артиллерия стала механизированной.
Я окончил 1-е Киевское артиллерийское училище, наш конно-артиллерийский дивизион туда перевели, когда разукрупнили тамбовскую школу.
Это в каком году?
В 38-м году. Тамбовская школа была объединенная: в ней был конно-артиллерийский дивизион, эскадрон сапер, эскадрон связистов, механизированный отряд. Колоссальное училище было. Его решили реорганизовать. И, соответственно, эскадрон связи перевели в Ленинградское училище связи, саперов – в инженерное училище. Конартдив весь перевели в 1-е Киевское артиллерийское училище, которое я закончил в январе 1939 года. В Тамбове остались только 6 эскадронов советской конницы и эскадрон монгол для монгольской конницы. Я знаю, как они в столовой кричали, когда им подали черный хлеб: «Земля!» Это же дикие народы.
Ваша программа в училище была специализированная для артиллеристов?
Именно артиллеристская. Но поскольку мы предназначались в артиллерийские части кавалерийских дивизий, мы обязаны были отлично владеть конем. Иначе вступало в правило петровское правило: если пехотинец едет на лошади, а мимо идет драгунский полк, то пехотный капитан должен сойти с лошади и пропустить. Естественно, для кавдивизии мы должны были соответственно подготовлены.
Учили вас на полковую 76-миллиметровую?
Да. Сначала была полковая 76-миллиметровая, потом дивизионная 76-миллиметровая, модели второго/тридцатого годов. Полковая, образца 27-го года, была короткоствольная, у нее большое рассеивание, по танкам она била отвратительно. А дивизионная 76-миллиметровая, 02/30-го года, она была в артиллерийском полку дивизии. Весь курс подготовки трехгодичный. Он был вполне достаточным. Как в любом артиллерийском училище, нас готовили очень хорошо. Качество подготовки было прекрасным. Я принял взвод, меня никто не вводил, никто не помогал. Я сразу проводил конно-батарейные учения. Почему? В училище за каждым взводом были закреплены две пушки, соответственно: 1-й взвод – 2 орудия, 2-й взвод – 2 орудия, батарея – 2 огневых взвода, 4 орудия. Мы, курсанты 1-го, 2-го, 3-го курсов, были, соответственно, в расчетах. Я, допустим, заряжающий, этот – наводчик, этот – правильный, этот – командир. У меня был один конь. Я его утром чистил час с четвертью, в обед – полтора и перед ужином – 40 минут. Зима, снег или что – выводи на коновязь, на улицу. Потом замыть копыта, потом получить овес, напоить. Проверить станки, если ночью лошадь мочилась, нужно песком посыпать, и станок должен блестеть. Почистить струной стремена. Не было ни суббот, ни воскресений. Если увольнялись в воскресенье, то обязан к обеденной уборке быть на месте. Лошадь не может стоять, лошадь должна работать. Через день конная подготовка – это обязательно. А то и каждый день.
Лозу рубили?
Первый курс – укрепление посадки. Без стремян, учебная рысь. Надо научиться управлять лошадью при помощи шлюза и шенкелей. Вольтижировка на вольтижировочном седле – на 1—2-м курсах. На 3-м – джигитовка. Это когда лошадь идет галопом или полевым галопом, «аллюр три креста», как говорили у нас. Надо сбросить стремя, затем соскочить, удар ногами о землю и снова в седло, или перелететь на другую сторону. Или, изображая раненого… Вы смотрели фильм «1-я конная»? Там один полк шел в атаку, а перед тем, как сблизиться с нашими, вдруг всадников нет. Всадники все пригнулись. Делается это так: правая нога заходит на седло, а ты вдоль крупа, держась за луку, изображаешь, что тебя убило. Лошадь идет сама по себе. Противник уже не стреляет. Они вскакивают в седло, выхватывают шашки, и начинается рубка. Это джигитовка. Джигитовку можно увидеть в цирке. Допустим, на празднике в Тамбовской кавшколе, когда Буденный приезжал, показывали такой номер: два всадника скачут стоя, посередине турник. Перекладина. Галопом лошади идут, а один курсант крутит солнце. Удивительные вещи делали. Потом рубка, стоя на седле. Что только не вытворяли… удивительно. Поэтому мы все до старости стройные, у нас нет жирка. Мне солдаты до сих пор звонят, спрашивают: «Как же вы так себя стягивали?» А стягивали мы так: покупали два резиновых наколенника, сшивали их – и на талии, и надевали под майку, чтобы не было складочек на гимнастерке. Как женщины корсет. Но корсет – штучка дамская, а тут… Гимнастерка-то абсолютно ровная. Не должно быть ни одной складочки – только на спине.
Вот мы с шашками. Увольнялись в
